Как-то осенью завязался у нас разговор с соседкой по даче.
- У вас такие яблочки белые вкусные, что за сорт? – спрашивала она.
- Одно дерево – Ермаковское, другое – Феникс алтайский. А у вас, смотрю, красные яблоки очень аппетитно выглядят.
- А это у меня Мелба, Скляровка, Триумф и Алтайское румяное. Вот надо бы тоже Ермаковское посадить… Столько сортов продают, что не знаешь, какой выбрать. Понятно, за века-то насоздавали садоводы разных яблонь, а нам теперь мучайся, выбирай.
СИБИРСКОЕ ЯБЛОКО
Действительно, сегодня в реестре сибирских сортов яблонь содержится более сотни наименований. И сложно представить, что всего-то сто лет назад редкий житель Сибири живьём видел настоящую яблоню, срывал с неё плоды, варил варенье или ел сырыми.
Недаром же всего век назад на Алтае «сибирскими яблоками» называли… картошку! О садах не шла и речь. Лишь редкие энтузиасты-садоводы и селекционеры пытались привить эту нежную культуру в нашем суровом климате.
Осенью довелось мне побывать в столице Горного Алтая Горно-Алтайске. Городок этот небольшой, меньше Черногорска, но очень зелёный и в значительной степени, так сказать, частносекторный. Проходишь мимо дворов, и в каждом яблони. Одни уже полностью освобождены от плодов, с других только начали снимать урожай. На рынке вовсю торгуют местными скляровками, фениксами и т.д. Смотришь на это и не верится, что совсем недавно по историческим меркам, про сады здесь даже не слышали. А если и слышали, то не верили.
Попытки вырастить яблони в Сибири начались не один век назад. Как только первые крестьяне отправились в Сибирь, так вятские, курские, смоленские семьи брали с собой в дальний путь, вместе со скотиной и семенами, саженцы яблонь. Но как ни старались, деревья не приживались. Только лишь в конце 19 века учёным удалось добиться первых положительных результатов.
ВМЕСТЕ С МИЧУРИНЫМ
На Горном Алтае впервые я услышала имя Михаила Афанасьевича Лисавенко – знаменитого сибирского помолога, одного из зачинателей яблочных садов. Чуть позже нашла в интернете его статью «Мичурин и опытники-мичуринцы в борьбе за яблоню в Сибири», год выхода в печати – 1955г. Начала читать, и чем дальше, тем больше удивлялась, как тесен мир, и как всё переплетается в нём.
«Иван Владимирович Мичурин, всегда живо интересовавшийся судьбами сибирского садоводства, в письмах и обращениях к сибирякам решительно предостерегал их от механического переноса сортов, наследственность которых исторически сложилась в иных, резко отличных природных условиях.
Предельно чётко Мичурин сформулировал задачи садоводов по продвижению яблони в Сибирь в известных своих обращениях: «К жителям суровой сибирской тайги» (1925), «К сибирским садоводам» (1927), «Садоводам Урала и Сибири» (1928), «К садоводам-колхозникам и специалистам сельского хозяйства Сибири» (1934)», - писал в статье Михаил Лисавенко.
И тут же автор вспоминает, что творческая связь Мичурина с первыми сибирскими селекционерами началась ещё на заре его деятельности. В 20 веке он связывался с красноярским учёным Всеволодом Крутовским, посылал ему саженцы, черенки разных сортов яблонь и семена, переписывался с красноярцем и советовал выводить местные сорта яблонь, а не адаптировать пришлые. Итогом стало появление нескольких сортов яблонь, созданных Крутовским.
Аналогичным образом Мичурин общался с алтайскими, томскими, минусинскими энтузиастами. И результаты пошли.
«Посадочный материал охотно раскупали городские любители садоводства и крестьяне. Масштабы работы питомника соответствовали масштабам тогдашнего сибирского садоводства: рекордной цифрой был выпуск 1400 саженцев яблони - в 1916 году (в 1915 - 900, в 1914 - 400). «Лесная ферма» высылала саженцы и по почте. Благодаря этому её сорта (например, Анисик омский, Грушовка омская) быстро приобрели популярность и в местах, расположенных далеко от Омска», - писала в статье доктор сельскохозяйственных наук Ирина Исаева.
Надо сказать, что ключевой фигурой в материале Ирины Исаевой была личность Михаила Лисавенко, алтайского энтузиаста-селекционера. И вот вам первое удивительное совпадение – когда читала публикацию, в голове неотвязно билась мысль, как же похож образ этого учёного на героя романа Афанасия Коптелова «Сад». Трофим Дорогин, который десятки лет положил, чтобы на Алтае зацвели сады, чем-то неуловимым напоминал учёного.
И каково же было удивление, когда узнала, что прообразом Дорогина Коптелов выбрал именно Лисавенко. Примечательно и то, что статья Михаила Лисавенко вышла в 1955 году, и именно в том же году появился в печати роман Коптелова.
Кстати, всем интересующимся историей создания яблочных садов Сибири весьма рекомендую эту книгу, найти её можно в центральной библиотеке Черногорска.
ОДЕЯЛО ДЛЯ ДЕРЕВА
Надо сказать, что одна из главных трудностей при создании сибирской яблони заключалась в том, чтобы сделать дерево зимостойким, спокойно переносящим не только морозы, но и ветра. В романе «Сад» Афанасий Коптелов, к слову сказать, сам садовод и помолог, так описал идею для выведения типа яблонь.
«Слева тянулась полоска кедрового леса. Выносливые деревья, казалось, тоже шагали к перевалу. Холодный ветер, видать, не раз пытался остановить их, но кедры упрямо продвигались все выше и выше. Вот они откинули ветки в подветренную сторону, ссутулились, лысые и обдерганные, но по-прежнему отвоевывали у гольца сажень за саженью. Вот они остановились, будто для того, чтобы передохнуть и собраться с силами, а вперед послали трех разведчиков. Те не уступали ветрам. Пригнувшись чуть не к самой земле, поднимались по крутому склону к вечным снегам.
«Ну, силища! - подумал Трофим. - Смелы, смелы!».
Ему еще не приходилось видеть деревья, которые бы так упорно боролись с ветрами и морозами. Отбавить бы этой силы яблоням, хотя бы маленькую частичку<…>
Да, кедр как бы полз к перевалу; полз, распластав ветки возле самой земли. Рядом так же низко расстилались ветки другого кедра.
Отложив ружье в сторону, Трофим стал обеими руками сметать с веток снег. Странные деревья! Сучья изогнуты, искорежены, но среди них не было ни одного погибшего. Значит, возле земли им тепло: не страшны ни ветры, ни морозы. Холодную зиму они проводят под снегом.
Дорогин опустился на колени и, сунув руки в хвою, нащупал ствол. Вот его корневая шейка. Едва показавшись из земли, деревце тотчас пригнулось и стало расстилаться во все стороны. Хорошо! Теперь все ясно! Чем выше в горы, тем холоднее зимы. У вершины гольца они, однако, такие же суровые, как на дальнем севере. Значит, кедр здесь вроде южного дерева. Ему холодно стоять, а он взял да и лег на землю! Приноровился - зимует под снегом, как под шубой… Да-а, интересно! А что, если… если попробовать вот так же вырастить яблоню? Возле самой земли южанка, наверно, будет чувствовать себя как дома».
И ведь в самом деле, стелющиеся яблони – это новинка, выведенная сибирскими помологами. У земли закрытые снегом, они могли более спокойно переносить морозы, оживать по весне и давать яблоки осенью. Да что говорить, и сегодня в наших садах, на дачах до сих пор пользуются спросом эти сорта плодовых деревьев.
С МЕЧТОЙ О САДАХ
Не один десяток лет селекционеры бились над загадкой создания сибирских яблонь. Да, на рубеже веков появились первые деревья, дающие плоды, но всё это были единичные растения, требующие особо бережного ухода. А ведь для того, чтобы в нашем непростом регионе появились настоящие сады, нужны были более неприхотливые сорта яблонь.
Удивительное дело, этот путь энтузиасты-помологи прошли в сжатые сроки, как, впрочем, и многое иное в советское время. Всего за тридцать лет им удалось создать настоящие промышленные площадки по производству яблок.
В романе «Сад» есть такой фрагмент:
«Выйдя из машины, братья Желнины направились к сараю, где большими ворохами лежали яблочки величиной с мелкие головки мака. Одни алые, другие красные, третьи золотистые. И все не походили на издавна известную китайку. То были незнакомые ранетки. Две женщины черпали их вёдрами и через борт насыпали в трёхтонку: урожай отгружался в город, на кондитерскую фабрику.
Неподалёку стоял пресс. Яблочный сок сливался в чан. От сторожки доносилось побулькивание, - там бродило молодое вино в огромных бочках».
Сегодня это кажется удивительным – неужели, правда, в Сибири были большие яблоневые сады? Неужели продукция шла на фабрики, превращалась в варенье и повидло, соки и вино. Не художественная ли это выдумка, ведь в романе можно и преувеличить?..
Но вот ещё одно интересное и весьма показательное свидетельство времени. В журнале «Сибирские огни» 1948г. № 6 опубликован очерк Афанасия Коптелова «Минусинское яблоко», кому интересно, может прочитать пдф-версию на сайте журнала. В том очерке свидетельств торжества сибирских учёных и колхозников хоть отбавляй. И там идёт речь уже не о далёком Алтае, а о нашем регионе.
«Наш спутник-агроном не без гордости сообщает:
- Минусинский район по садоводству занимает первенство. Не только в Сибири - во всей Российской Федерации.
Это кажется парадоксальным и хвастливым. Мы говорим об этом агроному, и он вспыхивает:
- Не верите? Сейчас убедитесь.
Он открывает полевую сумку и достает старый, пожелтевший, истертый на сгибах номер газеты «Социалистическое земледелие».
- Вот, читайте. Два года тому назад министр земледелия говорил в Москве на Всероссийском совещании по садоводству. Читайте вслух весь абзац...
В заключительном слове министра было сказано: «Всяческой похвалы и поощрения заслуживает работа Минусинского плодового опытного поля, Алтайской и Челябинской опытных станций. Они, наряду с разработкой больших теоретических вопросов, успешно занимаются внедрением садоводства в колхозы. Успехи Минусинского опытного поля колоссальны. Минусинский район занял одно из первых мест в Союзе по садоводству».
И немного погодя, Коптелов приводит очередное свидетельство достижений наших колхозников:
«Весьма поучителен опыт колхоза имени 15-летия РККА, Минусинского района, Красноярского края. Колхоз вырастил сад на площади в 13,7 га, в том числе 11,7 га яблонь в кустовой и стелющейся форме. Стелющиеся деревья на зиму пригибаются к земле и заваливаются снегом. В 1938 г. колхоз собрал 194 центнера плодов».
В павильоне «Садоводство» (на ВДНХ - прим.ред.) были показаны экспонаты пятнадцати лучших садоводческих хозяйств страны - шести совхозов и девяти колхозов. Из передовых колхозов Сибири были представлены два - сельхозартель имени Молотова, Шипуновского района, Алтайского края, и сельхозартель «15 лет РККА». Уже в то время минусинцы по площади садов шли впереди алтайцев».
Михаил Лисавенко писал, что ещё при жизни И.В. Мичурина и при его непосредственном участии в Сибири возникла сеть опытных учреждений. Советский строй дал сибирскому садоводству «путёвку в жизнь». «Создание в Сибири научно-исследовательской сети Мичуринского института не случайно совпало с тем временем, когда на арене садоводства появилась новая фигура - колхозный садовод, - писал Михаил Лисавенко. - Роль первых колхозных садоводов Сибири исключительно велика. К их услугам не было ещё проверенного сортимента для той или иной зоны. Они сами собирали отовсюду по саженцу, по черенку, прививали в питомнике и высаживали в сад целую коллекцию сортов и выбирали из них лучшие для расширения колхозного сада».
Не могу не процитировать ещё один удивительный по фактической насыщенности фрагмент из статьи Афанасия Коптелова, это зарисовка из одного минусинского колхоза:
«Словно картошкой, нагружают машину яблоками вровень с бортами. Их отправляют в Минусинск и Абакан на кондитерские фабрики, по Енисею сплавляют в Красноярск, по таежным дорогам увозят на дальние золотые прииски.
Садовод Василий Маркович Кузьменко рассказывает, что каждый год урожай бывает обильным. В прошлом году они с 36 гектаров собрали 536 центнеров ранеток и 23 центнера крупноплодных сортов яблок. Четыреста тысяч рублей дохода! Это составило более половины всех доходов колхоза и помогло поднять денежную оплату трудодня до 4 рублей 75 копеек.
- А десять лет тому назад ругали меня, - вспоминает садовод. - Ему, говорят, работать лень, так он забрался в лес и сидит там. А мне надо сосны корчевать, елань расчищать под сад. Прошу рабочих - не дают. А если дадут, то лентяев, сидят они на пеньках и ногами болтают:
«Ничего у тебя, Василий, не выйдет. Зря ты охотку тешишь да нас маешь...» А теперь все хвалятся: «Сад нам денег дает - не пересчитаешь!..»
Я помню, как мы в детстве ездили в сады возле Абакана. Километрами тянулись шеренги деревьев, ветви усыпаны плодами. Позже, в 90-х, когда разваливалась страна, до садов руки уже не доходили, и туда стали ездить все подряд, собирая никому не нужные плоды. При этом, конечно, ломали ветки, особо хозяйственные сограждане выкапывали деревья на собственные участки. Да и сад, оставленный без призора, без полива и стрижки, без лечения и ухода, вскоре одичал и был загублен. Как пропали другие сады в нашем регионе.
Да что уж говорить о садах, если и научная, селекционная работа заглохла.
ЖИВАЯ ЗЕМЛЯ
Не раз приходилось слышать, что на землях Хакасии только скотоводство развивать можно, мол, это традиционное занятие, а всё прочее – земледелие, растениеводство, садоводство – от лукавого.
Тут не могу не вспомнить ещё об одном романе советского писателя – на этот раз «Вадима Кожевникова «Живая вода». Книга вышла в свет в 1956 году, почти одновременно с «Садом», и во многом речь там идёт об одних и тех же темах. О развитии Сибири, о новом способе хозяйствования, о восстановлении страны после войны и смелых замыслах людей того времени.
- Откуда взяли вы такую историю: Хакассия извечно была пастбищем, хакасы - извечные скотоводы, кочевники, толком никогда не пахали, не сеяли? Откуда? - спросил он медленно и очень внушительно.
<…>Хакасы - древние скотоводы, верно, но и как хлеборобы не моложе, - продолжал Конгаров. - И вот что интересно - ваши неисправимые, извечные кочевники хлеборобствовали не для моды, как земледельничают, - это прозвучало вроде бездельничают, - некоторые наши коневоды, а с применением искусственного орошения. Древние оросительные каналы и теперь заметны еще. Видали, наверно: все гладь-гладь, и вдруг - старая заросшая канава. Кто, зачем, куда провел ее? - думали, наверно. Провели их ваши лошадники. И не вчера, а полторы-две тысячи лет назад. И так сделали, что эта старинушка никак не стареет, наши мелиораторы добрую половину своих каналов проложили по прежним. А иные каналы только очистили - и они снова работают».
Эта книга и вовсе родная и близкая, ведь постоянно автор рассказывает о делах на хакасской опытной станции орошаемого земледелия. О яблочных садах на этой станции, о том, как помогали её сотрудники окрестным колхозам выращивать свои сады и лесозащитные полосы. А ведь эта станция расположена была не где-нибудь, а в Опытном. Именно с тех пор имеет посёлок название. А уж от него до Черногорска рукой подать. И дачи «Опытного поля» - наследники славного периода научного освоения Сибири. Времени, когда помологи выводили новые сорта плодово-ягодных деревьев и кустарников, когда делом доказывали, что у нас могут расти и вызревать яблоки, груши, абрикосы и виноград.
И сегодня, когда понемногу начинаем готовиться к новому дачно-огородному сезону, осматриваем наши яблони, пожалуй, стоит вспомнить о тех славных энтузиастах, учёных и селекционерах, колхозниках и инженерах, благодаря которым мы имеем возможность есть местные, а не привозные фрукты и ягоды.
ЭТО ИНТЕРЕСНО
Всюду, докуда достигает взор, мы видим молодые саженцы яблони. Они высажены неделю тому назад. И вокруг каждого деревца воткнуты в землю сосновые ветки.
— Это — защита, — объясняет садовод. — От русаков. Развелось их очень много. Если не защитить сосновыми ветками, все саженцы посекут. Прямо под корень.
«Минусинское яблоко»
Валентина КОРЗУНОВА,
фото автора
«ЧР» № 21 от 21 марта 2023г.